ИЗ ВОСЬМИ солдат до своих окопов доползло лишь четверо - клочья остальных остались на минном поле да на колючей проволоке. Но четверо все же дошли! За их спиной было три жутких месяца в немецких тылах. С трудом переваливший через бруствер сержант Бурондасов поздравил себя с новым днем рождения - все мытарства позади. Наивный! Осо-бисты 42-й стрелковой дивизии так не думали: "Ты нам зубы не заговаривай! Говори, какое тебе задание немцы дали?". Задание действительно дали, но не немцы - сержант был из спецотряда НКВД. Так завершился тяжелый и кровавый рейд по тылам противника группы отрядов спецназа: вместо фанфар - намек на стенку. Это было 56 лет назад...

15 ноября 1996 года в интервью "Красной звезде" некий полковник Манченко самоуверенно заявил: "Родился первым, конечно, армейский спецназ". Увы, при всем уважении к армии и ее печатному органу согласиться с этим никак нельзя: не стыкуется с исторической правдой. Ибо спецназ как таковой - как целевая структура с особыми задачами, специально подготовленными кадрами и собственным командованием - в нашей стране был создан именно в рамках НКВД, предшественника МВД. И ничего удивительного в этом нет: в те времена именно это ведомство и лишь оно одно обладало монополией на подобные "игрушки" с приставкой "спец".

Первым таким регулярным формированием в СССР стала созданная летом 1941-го особая группа при наркоме внутренних дел, которой тут же подчинили сформированную Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) НКВД. В период своего наивысшего расцвета ОМСБОН больше напоминала не бригаду, а полнокровный армейский корпус - 25 тысяч человек. Это был первый в мире спецназ со своей собственной авиаэскадрильей и школой пилотов.

Что знаем мы о них, первых спецназовцах, заброшенных в тыл к противнику и сложивших головы в схватке с нацистами?

Ранняя весна 1942 года. Контрнаступление наших войск под Москвой выдохлось, шла вязкая и кровопролитная позиционная война. Командующий Западным фронтом генерал армии Жуков позарез нуждался в передышке для своих измученных бойцов. Хоть на несколько дней отодвинуть начало немецкого наступления, сорвать переброску подкреплений врага по железнодорожным магистралям "смоленского треугольника" Орша-Витебск-Смоленск и то ладно! Все средства были хороши. ВВС? Однако бомбардировочная авиация не смогла решить проблемы. Партизаны? Они сами нуждались в помощи... Раз немецкие эшелоны нельзя было разбомбить, а руки у партизан до них еще не доходили, оставалось надеяться только на диверсантов. И Жуков запрашивает их по самому точному адресу - у наркома внутренних дел.

На базе ОМСБОН 4-е управление НКВД (бывшая особая группа) формирует подразделение из семи отрядов. Задача:

парализовать передвижение на магистралях оперативного тыла группы армий "Центр" на 7-10 дней. В конце марта 42-го 259 спецназовцев ушли за линию фронта.

Что из себя представляли омсбоновские спецназовцы, да и вообще ОМСБОН? Костяк бригады - пограничники и добровольцы, московские студенты. Формально программа подготовки была солидной: минно-подрывное дело, стрельба из разных видов оружия, тактика боя в лесу, ночные прыжки с парашютом, самооборона с оружием и без, вождение автотехники. Вроде все прекрасно - но на бумаге...

Сухие же строки документов и воспоминания омсбоновцев свидетельствуют: спецназовцев готовили как всегда - чисто по-советски. Если спецподготовка, то эпизодически, преподавание разведдисциплин и вовсе на дилетантском уровне: бойцы не получили самых минимальных навыков ведения развед ки в тылу врага. Оружие (отечественное и иностранное) изучалось устаревшее. Противотанковая подготовка? Хватит с них и знания гранат да умения кинуть бутылку с зажигательной смесью! Зато, уж как водится, на политзанятия, строевую муштру и караульную службу времени не пожалели... Но все равно спецназовцы воевать умели куда лучше, чем обычные солдаты.

Учили с парашютом прыгать, а на задание пришлось идти на своих двоих, на лыжах. 31 марта 1942 года отряды под командованием майора Коровина по последнему снегу ушли в тыл врага. Предстояли сотни километров раскисших, покрытых талым снегом полей и лесов, ночевки в сугробах...

Две недели шли только по ночам. Костров не жгли, горячего не ели, чаи не гоняли - давились мерзлыми сухарями, другой скудный сухпай берегли на будущее. Каждый нес на себе и тащил на волокушах более 50 килограммов груза: оружие, боеприпасы, медикаменты, продукты, взрывчатку, батареи для раций.

Один из семи отрядов, капитана Артамонова, за 19 ночей прошел 370 километров. Другой, старшего лейтенанта Бажано-ва, одолел "лишь" 100 - в той оттепели лыжи годились разве что в качестве весел. Отряду лейтенанта Каминского вообще пришлось вернуться с полдороги - погибли 20 бойцов и двое пропали без вести.

Когда отряды добрались до намеченного командованием района базирования, обнаружилось, что штабисты попросту ткнули пальцем в карту. Один из лесов был затоплен паводком, другой на поверку оказался жиденькой рощицей, третьего вообще не было в природе. Но дислоцированные омсбоновцы разместили базы точно там, где было указано - в затопленном лесу. В этом, возможно, был и свой плюс - немцам и в голову не пришло искать диверсантов в воде! Из шифровки Балашова в Центр: "Прибыл на базу назначения. Работа производится на лодках ввиду сплошной воды". Из радиограммы Матросова:

"Прибыл в д. Климове восточнее Смоленска в 40 км, объекты недоступны из-за половодья..." Другой же отряд понес потери и не смог форсировать Днепр в заданном районе из-за мощного пулеметного огня немцев. В поисках более удобного для переправы места пришлось больше десятка километров пробираться по болотистым и половодным местам, таща с собой лодки.

К моменту выхода в намеченные районы у отрядов начались проблемы с питанием. Все попытки добыть продовольствие засадами на дорогах, в деревнях и поисками в поле успехом не увенчались - посланные группы были обстреляны немцами и с трудом смогли уйти от преследования. Только в начале мая отряды реально приступили к выполнению боевой задачи. Первым делом, понятно, диверсии - за этим и посылали: стали минировать железные дороги. Голодные и истощенные парни свое дело делали. Как могли, как умели. Успешнее всех действовал отряд Бажанова - пустил под откос 11 эшелонов противника, подорвал 29 автомашин и 3 мотоцикла, 1 паровоз, Да еще 53 раза рвал железнодорожное полотно, уничтожив при крушениях поездов около 1600 солдат и офицеров противника. К середине мая было чем отчитаться: парализовали-таки чертовы магистрали на 15 - 20, в иных местах и на 50 суток, что и требовалось.

"Отряды... под общим командованием майора Коровина поставленную задачу выполнили", - доложило их начальство штабу фронта. Командование бригады прямо не предлагает Жукову отозвать оставшиеся отряды, но намек сделан более чем прозрачный: "В настоящее время отряды израсходовали взятое с собой подрывное имущество, продовольствие и нуждаются в немедленном его пополнении".

Резолюция Жукова крута, как и он сам: "Тов. Орлову. Ближайшая задача:

1. Уничтожение жел. дороги Смоленск - Орша, Смоленск - Вязьма, Смоленск - Рославль, Кричев - Рославль.

2. Разведка и точный учет подхода по этим линиям к Зап-фронту.

3. Вскрыть сосредоточение войск в районе: Минск, Бобруйск, Витебск, Гомель".

Все так просто - остатки отрядов без боеприпасов, взрывчатки и продовольствия должны ни много ни мало парализовать ключевые и наиболее охраняемые магистрали!

Позже Жуков вроде спохватывается и отдает распоряжение: выделить транспортный самолет для снабжения разбросанных по немецким тылам отрядов. Но вот данных, что это распоряжение было выполнено, нет. Ни один самолет так и не был задействован для помощи группам майора Коровина...

Приказ есть приказ, и его надо выполнять. А к тому времени отряды уже были в сплошном немецком кольце - за ними охотились. Бойцы с трудом уходили от карателей, но прорывались к магистралям. Они уже и так наделали много шума - охрана железных дорог резко усилилась. По обе стороны полотна на 200-300 метров вырубалась вся растительность, под контроль брался каждый километр путей, через полтора-два километра сооружались пулеметные вышки, едва ли не каждый поворот железнодорожных путей немцы были вынуждены защищать специально сооруженными блокгаузами, подступы к железной дороге минировались, прикрывались частоколами и рядами колючей проволоки. Обычной практикой стало и использование при разминировании путей в качестве "живого трала-миноискателя" местного населения.

Но даже в таких условиях омсбоновцы еще пускали под откос поезда, рвали машины и собирали разведданные. Где брали взрывчатку? Вытапливали тол из неразорвавшихся авиабомб и снарядов... В начале июня - все, выдохлись полностью* Взрывчатки больше нет, истощенные спецназовцы уже еле волочили ноги, 6 июня Центр дает-таки приказ на выход к своим. Три недели отряды порознь скрытно продвигались к линии фронта в самой гуще немецких войск. 26 июня уцелевшие были в 10 километрах от линии фронта, где и вляпались по самые уши. Заночевали в леске, а утречком их разбудила немецкая речь. Огляделись - фрицы были везде: патрули, огневые точки. Оказалось, ночью ребята влезли прямиком в штаб какой-то немецкой дивизии! Вот тут бы и врезать! Но о лихой атаке под крики "ура" и речи быть не могло - по два-три патрона на ствол, ни единой гранаты. Надеяться оставалось лишь на то, что до темноты удастся отлежаться в кустах. Если только какой-нибудь ганс не сунется туда по какой нужде. Везло - немцы дисциплинированно ходили в сортир и по кустам не шарили. Пока...

Связаться с командованием по рации возможности не было - самоубийство, да и питание уже село. Потому к своим выслали две группы бойцов. Одну на юго-восток, другую - на восток. Задача: выйти к своим и просить помощи фронтовой разведки для вывода отрядов. Группы должны были вернуться не позднее 28 июня. Но к своим вышла лишь группа старшего сержанта Бурондасова.

Как "тепло" встретили спецназовцев в особом отделе 42-й стрелковой дивизии - читайте выше. Разобрались, конечно, но время уже было упущено: все попытки групп фронтовой разведки перейти линию фронта для помощи отрядам Коровина провалились. В августе командование ОМСБОН направило для выяснения судьбы своих товарищей в немецкий тыл еще один спецотряд. Безуспешно. И в апреле 1943-го приказом по ОМСБОН НКВД личный состав спецотрядов группы майора Коровина был исключен из списков бригады как пропавший без вести.

Отряды Балашова, Матросова и Шевченко будто испарились в пекле войны, пропал без вести и сам майор Коровин... Уже гораздо позже удалось выяснить, что отряды ждали в условленном месте четыре дня. И их, вестимо, обнаружили... Бой был коротким - патронов-то у бойцов почти не осталось. Большинство погибло. В плен в бессознательном состоянии попало несколько тяжелораненых бойцов, Коровин и два командира отрядов - Матросов и Шевченко. Попавшим в плен свою принадлежность к НКВД пришлось скрывать пуще всего - немцы на "НКВД" реагировали так же, как наши на "СС".

Судьба Коровина известна. Немцы так и не узнали, кто перед ними; он выдал себя за окруженца - командира Красной Армии. Потом бежал и добрался до ближайшего партизанского отряда. Оттуда в 1943-м году вернулся в ОМСБОН. Кадровый пограничник лейтенант Георгий Шевченко в апреле 1945-го расстрелян эсэсовцами в концлагере.

Кости тех ребят-спецназовцев, рассеянные в лесах "смоленского треугольника", еще не затянуло мхом, а опыт группы отрядов майора Коровина уже изучали в армейских штабах. Работа спецназовцев пришлась по вкусу военному командованию: Жуков и Рокоссовский неоднократно специально обращались в НКВД с просьбой о засылке подобных групп. А позже именно на основе боевого опыта ОМСБОН свои спецподразделения создали и сами военные - знаменитые гвардейские бригады минеров. Те самые, которые впоследствии и послужили основой для формирования спецназа ГРУ...

Фото из фондов ЦМВВ МВД России