Николай КАМШЕКИН 

Ближайшим бортом генерала срочно отправили во Владикавказ, в военный госпиталь. Несмотря на все усилия врачей, Николай Васильевич Скрыпник скончался. Черный список погибших в Чечне военнослужащих пополнился еще одной фамилией - боевого генерала...

ПРИКАЗ о выводе подразделений из Гехи был столь же неожиданным, как несколько дней назад распоряжение об операции в Урус-Мартановском районе. Генерала Скрыпника это не удивило. Подобные "сюрпризы" от руководства федеральных сил не были в диковинку. Как будут развиваться события дальше - вот что сейчас волновало командующего тактической группировкой внутренних войск. Начатая вчера "зачистка" села Гехи проходила трудно. И вот после кровопролитной боевой работы надо отходить на прежние позиции. Зачем? Привыкший находить выгоду для своих войск в любой ситуации, Николай Васильевич подумал: нет худа без добра - если приказывают отойти, то, во-первых, сбережем людей, во-вторых, разберемся в непростой обстановке и внесем коррективы в дальнейшие действия...

Завязавшийся утром бой шел уже несколько часов. Потом его интенсивность спала, лишь кое-где вспыхивали перестрелки. Скрыпник продвигался на БТРе по узким улочкам села к его окраине, где должна была состояться встреча со старейшинами. Огненный пунктир трассеров кое-где цеплял крыши, внутри домов глухо ухали взрывы, сопровождаемые звоном стекла, - в убежища боевиков влетали гранаты. "Не хотят, сволочи, разойтись мирно, - ругнулся Николай Васильевич, - тем хуже для них".

Причин для раздражения было предостаточно. Вчера утром именно по этой улочке в Гехи вошла на трех "коробочках" группа полковника Дорофеева. Засада ждала их у ворот кирпичного дома. Боевики обрушили на спецназовцев "Росича" ураганный огонь. Когда подоспела помощь, из трех БТРов уцелел один. А вместе с ним и горстка бойцов во главе с двумя молодыми, но успевшими повоевать офицерами. Полковник Дорофеев погиб,

Теперь, когда генерал Скрыпник сам ехал тем же смертельно опасным маршрутом, он с трудом сдерживал негодование. Сколько раз чеченские "переговорщики" клялись-божились, что в селе нет боевиков. Выходит, врали!?

Доку Махаев, который выскользнул из гор на равнину - и злой волк, и хитрый лис в бараньей шапке. Это его головорезы устроили ловушку Дорофееву. Если явится сейчас на переговоры, как верить хоть одному его слову? Да и придет ли?

С такими нерадостными мыслями ехал Скрыпник к чеченским старикам. Понимал, что обстановку предстоящий разговор не разрядит и добровольно боевики из села не уйдут. Слова самых почтенных старцев для головорезов - пустой звук. Вооруженная власть банды Махаева давно стала более весомым аргументом, нежели вековые обычаи и традиции кавказцев, всегда уважавших слово мудрейших.

Как в воду глядел генерал - упакованные в бронежилеты и разгрузники боевики своим угрюмым молчаливым присутствием свели на нет обещания старцев.

Николай Васильевич подвел итог:

- Решайте сами: или вооруженные люди сдают все стволы, или войска будут действовать согласно данным им полномочиям.

Наконец-то появился и сам Доку Махаев:

- Генерал, твои приказы на меня и моих людей не распространяются. Будем говорить как мужчина с мужчиной...

- Именно так я и говорю, наши требования я предъявил.

- Они для нас неприемлемы, чеченцы никогда добровольно не сдадут оружие.

- Тогда разговор окончен.

- Хорошо, генерал, мы подумаем. Может, договоримся...

Но Скрыпник уже не слушал бандита, влез на БТР, который резво рванул к ожидавшему командующего вертолету...

"Вертушка" летела низко, хорошо видны были селения, с которыми у генерала связаны сплошь горестные воспоминания. Валерик, воспетый Лермонтовым как место горячих схваток русских с горцами, Николай Васильевич видел не столь поэтичным. Здесь он приказал однажды накормить целую толпу голодных страдальцев-беженцев. Своим и без того скудным пайком делились тогда с горемыками его солдаты...

А вот печально знаменитые Самашки. Однажды к штабу группировки пришел старик с маленькой девочкой на руках. "Сиротка, лечить надо, а у нас ни врачей, ни лекарств", - поплакался старик вышедшему к нему генералу.

Малышку увезли в госпиталь, вылечили. Участие в ее судьбе приняли не только Скрыпник, но и многие военнослужащие.

Непростое, ох какое это непростое дело - сдерживать межнациональные распри. А судьба распорядилась так, что в последние годы только этим приходилось заниматься генералу. Он ведь еще в феврале 88-го, будучи начштаба закавказского соединения внутренних войск, бился с оголтелой нечистью в Сумгаите, был там тяжело ранен брошенным из безумной толпы камнем. Потом, став комдивом, тяжело переживал карабахские потери...

Гехи скрылись в сумерках, когда вертолет приземлился на окраине. Подполковники Кузьмин и Верхотуров, офицеры из штаба группировки, готовые доложить обстановку, удивились, когда генерал предложил: "Давайте подышим воздухом". Всегда дотошный и строгий, любящий четкие и обстоятельные доклады, на этот раз Николай Васильевич был задумчив и немногословен.

Сели на траву на невысоком пригорке, где ветерок хоть чуточку остудил разгоряченные лица. Вечерняя прохлада еще не сменила дневной зной. Скрыпник не курил, а офицеры полезли за сигаретами. Стихла стрельба в селе. Стих ветер. Только журчание воды доносилось из темноты.

- Село заблокировать так, чтобы ни один гад из него не выполз! Досматривать всех! - приказал Николай Васильевич,

- Уже сделано, товарищ генерал, - доложил подполковник Верхотуров. - Досматриваем всех, кто бежит из Гехи. Есть данные, что утром Махаев попытается вырваться из села.

- Да, сдаваться ему нет резона, - усмехнулся Скрыпник, - понимает, что за вчерашнюю бойню пощады ему не будет. Вот и хитрит, волк. Да мы тоже не лыком шиты. А сейчас всем спать, - приказал офицерам Николай Васильевич. - День завтра будет трудным. С рассветом на позиции.

Утром командующий группировкой без промедления выехал туда, где требовалось его присутствие. Мощный взрыв фугаса прервал его путь...

Похоронили Николая Васильевича Скрыпника в донской земле. Государству осталось лишь воздать доблестному военному по его ратным заслугам. Звание Героя России - выше награды нет. Но никому она не в радость, не в утешение, если в высочайшем указе есть скорбная приписка - посмертно.

Кто-то, может, и скажет, что не генеральское это дело - на броне, на передовую... Но генерал - тоже солдат. И тоже воюет. И не только на штабных картах. И генералы тоже погибают в бою...